В каком-то южном городе в какие-то послевоенные десятилетия бодро жили какие-то  завидные писатели, что-то важное строчили на бумаге, потом печатали  в местном издательстве, с походкой большого начальника  захаживали как на дежурство в писательское заведение, устраивали собрания, произносили  отчётные речи, коварно ссорились, отмечали свои юбилеи, газеты скороспело хвалили новинки, про подозреваемых в безыдейности молчали, но без всякого можно было сказать, что все жили не туго и любой из них, даже самый скромный, мог при желании понадеяться, что уж в этом-то городишке, хоть и в провинциально-столичном, будут помнить их долго, а то и запишут в анналы литературы.

 ---------------------------------------------------------------------------------------

 Я хожу по городу и частенько у разных домов кого-нибудь да вспомню. На почту заворачиваю я с улицы Карасунской  и перед Красным зданием царского времени всегда взглядываю на балкон в пятиэтажном жилом доме, чуть отступающим от тротуара. На жалком балкончике вечно стоял в императорской позе автор «Кубанских сказов», тяжеловатый великан, очень приветливый, безудержный сочинитель своей героической биографии; он чуть ли не начинал революцию на Кубе с Фиделем Кастро и Че Геварой, скрывался в джунглях с Хошимином; он у нас был единственный подписчик на нежелательный журнал «Америка» и потому единственный полноправный критик загнивающей американской системы. Теперь этот балкон всегда пуст.

 На главной почте переоборудовали стену с абонементными ящичками. Нету ящичков больше. А сколько раз заставал я с ключиком детского поэта в дорогой шапке, похожей на копну сена, сколько милых вежливых слов произнёс он передо мной, но сборнички стихов о мальчиках и девочках, уступавших место в трамвае чужой бабушке, дарить побаивался. Он был желанным гостем идеологических отделов Крайкома КПСС, нахаживал туда три раза в неделю.  Исхудавшие от войны с немцем ветераны на трясучих автобусах ездили на свои пригородные дачи (с четырьмя сотками), учителя горбатились в школах и стояли в очередях на квартиру, рабочие отдыхали двадцать четыре дня в году (кто-то бывал на курортах), а детский поэт, охранявший идеи партии бездарными рифмами и выступлениями на собраниях, вольно разгуливал в любое время года у моря в поселке Лазаревском и «чувствовал себя нужным своему народу, особенно октябрятам и пионерам». Давным-давно  перестали читать его стихи по радио, запылились книжки в сельских библиотеках. Кому досталась его  пышная шапка? 

 На улице Захарова в крепком доме жил писатель-следопыт, чьи книги («Мы идём по Восточному Саяну»,  «Злой дух Ямбуя», «Смерть меня подождет» и др.) переводились в Европе, в Америке и Канаде. Он давал мне рекомендацию в Союз писателей. В Новосибирске на Красном проспекте можно постоять у стены с мемориальной доской… «здесь жил известный геолог и писатель Г.А. Федосеев». В родной станице Кардоникской и в Краснодаре его не вспоминают. О Боже, как давно он умер…Союз писателей тогда находился  за двором театра оперетты. Вижу этот день, его печальных друзей.  Кубок с его прахом привёз из Москвы в обычной сеточке его друг, живший на улице Пушкина в доме, который стоит на месте усадьбы генерала П.Д. Бабыча (отца будущего Наказного атамана);  из окна на четвёртом этаже он мог бы теперь любоваться памятником Екатерине Великой.  Но его нету в этом углу тридцать лет,  повести его не переиздают. К нему как-то надолго пристал насмешливый щирый казак, во всём ему чуждый, автор романа «Калина красная» («коммунисты, ─ жаловался, ─ заставили натолкать несколько красных повозок, чтоб не казалось, что белогвардейских повозок  было больше...»). Этого казака тоже не перепечатывают.

 И так в переулке ли, на длинной улице, на перекрёстке, в дальнем углу на окраине вспомнится всяк, с кем толкался в Союзе писателей много лет, кто порою ненавидел меня, кто потихоньку обзывал антисоветчиком.  От кукольного театра взгляну я через дорогу ещё на один балкон (один одинёшенек на всей длинной стене престижного дома) и чудесно проникну за дверь, побуду в комнатах, где меня  с супругой оставил писатель на месяц (сам с дочками и женой отдыхал в Солотче), включу телевизор и стану переживать за сборную Бразилии, уступившей на чемпионате мира в Лондоне молодцам из Португалии (во главе с черным Эйсебио). Там же большой компанией справляли праздники, дни рождения, выход новой книги хозяина.